
Катерина: «Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела».
(А. Островский)
Люди не летают так, как птицы, но мечта о полётах сопровождает человечество из века в век. Человек хочет летать сам, физически, – например, при помощи приспособлений, имитирующих крылья. Подобное желание рождается у него из чувства внутреннего полёта. Вот как передаёт это чувство героиня Островского: это когда стоишь на горе – и так и тянет тебя лететь!
Душа человека рвётся в небо. Это является не столько физическим желанием, а может, и категорически не физическим, а душевным переживанием, рождаемым печалью от собственной отягощённости и привязанности к земле. Люди рискуют своими жизнями, чтобы испытать чувство полёта, но никогда не удовлетворяются им полностью. Потому что желание духовной свободы не заменишь выбросом адреналина, хотя это и сильное эмоциональное переживание.
Эта статья не о тех, кто летает во сне или наяву. А о наших духовных полётах и о том, что мешает человеку постоянно испытывать то невероятное состояние душевного подъёма, которое возносит его на высоты имана. Почему нам не удаётся постоянно пребывать в состоянии религиозного подъёма? Что мешает оставаться на высоте духовности перманентно?
Ответ, как ни странно, предельно прост: наши привязанности привязывают наши крылья к земле. Бесконечные мирские удовольствия кроме приятности несут в себе опасность: если мы полюбим их, они могут превратиться в канаты, которые привяжут нашу духовность к этой дунье и будут мешать расправляться крыльям нашей души. Такими же канатами бывают зачастую и не всегда несущие в себе радость суета, быт, хлопоты – они тоже могут лишить нас умения летать душой.
Весь день – как день: трудов исполнен малых
И мелочных забот.
Их вереница мимо глаз усталых
Ненужно проплывёт.
<…>
И к вечеру отхлынет вереница
Твоих дневных забот.
Когда ж в морозный мрак засмотрится столица
И полночь пропоёт, –
И рад бы ты уснуть, но – страшная минута!
Средь всяких прочих дум –
Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта
Придут тебе на ум.
И тихая тоска сожмёт так нежно горло:
Ни охнуть, ни вздохнуть,
Как будто ночь на всё проклятие простерла,
Сам дьявол сел на грудь!
<…>
Вот так примерно, как в стихотворении Блока, и происходит: дневная суета настолько сковывает нашу духовную жизнь, что не просто не даёт расправиться крыльям, а придавливает к земле. Поэт нашёл меткое сравнение: «сам дьявол сел на грудь». Нечто похожее и происходит с нами, когда дела мирские одерживают над нами победу. Фактически это шайтан осёдлывает нашу жажду высоты.
Это вовсе не значит, что необходимо удалиться полностью от жизни человечьей и стать отшельником. Монашества нет в Исламе – оно не предписано для мусульман. Но соотношение между тем, как много места в нашем сердце занимают мирское и духовное, должно быть в пользу последнего, как ноль к сотне. Потому что бытовые дела и любимые наши приятности можно совершать таким образом, чтобы эти приземлённые и привычные действия становились актом поклонения (ибадатом), – а можно, делая то же самое, вместо приближения к Всевышнему Аллаху отдаляться от Него. Всё дело в нияте (намерении сердца) и в том, чем занято наше сердце в течение дня. Недостаточно просто словесного утверждения «я живу ради Аллаха», недостаточно перед каждым действием произнести вызубренную священную формулу «бисмилляхи ррахмани ррахим». Необходимо обратить своё сердце к Создателю и сосредоточиться на Нём. Не каждый сможет достичь такой постоянной концентрации, и произнесение «бисмилля…» напоминает и направляет наше сердце в правильном направлении.
Если вы съели, к примеру, любимую вами шоколадку ради Аллаха – вы потом испытаете прилив благодарности Творцу за ниспосланное вам удовольствие и воздадите Ему хвалу. Возможно, поразмышляете о том, как любит Он свои создания, и как следствие испытаете желание непременно с кем-то поделиться этой ежедневной новостью. Таким образом, то, что могло бы стать чревоугодием, – становится поклонением. Если вы возжелаете шоколадку в следующий раз, то, вспомнив об Аллахе, даже если у вас не будет заветной плитки, вы всё равно останетесь в состоянии ибадата: попросите Его о том, что вам хочется, вспомните, как в прошлый раз Он послал вам любимую сладость, возблагодарите за прошлое и с надеждой обратите взор в будущее. И будете благодарны даже за отсутствие положительного ответа на свою мольбу, потому что вы же хотели полакомиться ради Аллаха – и если Он не дал, значит, вам это и не нужно. А некое испытание огорчением вы тоже перенесёте ради Него с оптимизмом. Я специально упростила пример до шоколадки, чтобы каждый мог провести аналогию со своей ситуацией, которая, несомненно, сложнее.
Очень часто мы любим супруга (супругу) ради себя любимого, забыв о любви ради Аллаха, и тогда эти отношения становятся для нас такими же, как употреблённая ради удовлетворения своего нафса шоколадка. А могут быть одним из самых достойных способов любить Всевышнего Господина и поклонением Ему. Так же и отношения с родственниками, работа, домашние дела, произведение и выращивание потомства, покупка жилья, любимое хобби, отмечание праздников и преодоление будней – всё это имеет две возможности осуществления.
То, что мы делаем ради Аллаха, – может вознести нас на немыслимые высоты. Эти действия приводят нас к душевному парению, когда мы замираем в восторге и понимаем, чувствуем, осознаём, какое это чудо – вера! Легче всего подобное состояние даётся тем, кто только начал соблюдать религию Аллаха. Первое огорчение неофита – что это не будет постоянным его состоянием. То, о чём говорилось выше, постепенно начинает снова завоёвывать свои позиции в сердце верующего, и полёт затрудняется привязками. Сохранить и поддерживать себя на вершине духовной чистоты беспрерывно – это работа. Фактически это то, что предстоит нам делать ежечасно, пока мы живы. Потому что «мы живы» – это шанс.
А. Блок:
<…>
Он с вечера крепко уснул
И проснулся в другой стране.
Ни холод утра,
Ни слово друга,
Ни дамские розы,
Ни манифест футуриста,
Ни стихи пушкиньянца,
Ни лай собачий,
Ни грохот тележный –
Ничто, ничто
В мир возвратить не могло...
<…>