Франкфуртский институт истории арабской и исламской науки хранит в себе множество достижений средневекового исламского мира. Им руководит Фуад Сезгин, заслуженный профессор истории науки Университета Франкфурта. Им же был открыт подобный музей в 2008 году в Стамбуле.
Каждый экспонат музея был воссоздан благодаря усилиям Сезгина по описаниям, содержащимся в древних арабских рукописях. В тринадцати комнатах музея представлено около 800 в точности воспроизведенных средневековых инструментов – от украшенных декоративным орнаментом астролябий до водяных часов со сложным механизмом.
На протяжении своей долгой академической жизни Сезгин был беззаветно предан воссозданию истории арабо-мусульманской науки. Сейчас, когда ему исполнилось 80 лет, профессор решил представить людям плоды своего труда. Он говорит, что хочет напомнить Западу о его долге перед исламским миром и одновременно дать мусульманам повод гордиться своими историческими достижениями.
Западные историки науки очень хорошо знают, что именно арабский мир донес до их стран научные знания древних греков. Это позволило сделать огромный шаг вперед после темного периода Средневековья. Однако ими также осознается тот факт, что производилось очень мало исследований, касающихся освоения и развития арабами научного наследия древних греков. Мало изучен и сам процесс европейского Возрождения.
«Это похоже на темное пятно, – говорит Питер Дамеров из Института истории науки в Берлине имени Макса Планка, – в основном, из-за того, что в этой области требуется знание языка».
В молодости Сезгин учился у одного из самых строгих профессоров Стамбула – ориенталиста Хельмута Риттера, который требовал, чтобы его студенты за каждый год осваивали новый иностранный язык. Благодаря такой системе обучения в настоящее время Сезгин является одним из немногочисленных экспертов, способных разобраться в рукописях, написанных не только на арабском, но также и на вавилонском, греческом, латинском или персидском языках.
К VI столетию нашей эры научные традиции Древней Греции во многом иссякли, однако сохранились важные научные и философские сочинения. На протяжении двух столетий – с 750 по 950 годы – халифы династии Аббасидов, центр империи которой находился в Багдаде, предпринимали колоссальные усилия по их переводу.
С древнегреческого на арабский были переведены труды по геометрии Евклида, по астрономии – Птолемея, по медицине – Галена и Гиппократа и по фармакопее – Диоскоридеса.
Халифы понимали значение науки для своей расширяющейся империи. В результате широкого распространения Ислама по планете – от Индии до Испании – мусульмане приобретали все новые и новые знания.
В Персии и Индии, в отличие от Греции, научная традиция в то время еще процветала. Поэтому персидские и индийские ученые сыграли большую роль в научной и лингвистической расшифровке древнегреческих рукописей.
Знания ученых были очень важны, поскольку они не только служили росту интеллектуального потенциала империи, но и приносили практическую пользу в различных областях: от монументальной архитектуры и городского планирования до медицинского обслуживания и транспорта. К счастью для Сезгина, это означало, что во многих текстах, составленных арабскими учеными, содержались подробные инженерные описания создания различных механических приспособлений, научных приборов и архитектурных сооружений.
В XV столетии исламский мир был потеснен Западной Европой. Последние отряды мусульман покинули Испанию в 1492 году – в том самом году, когда Колумб достиг берегов Америки.
К этому времени в Европе уже вовсю шел процесс Возрождения, и набиравшие силу державы, такие, как Испания и Франция, впитывали знания, полученные от мусульман, как дерево – влагу из плодородной почвы. Многие арабские работы были переведены на латинский язык, а сами преданы забвению.
Хотя арабские рукописи и сохранились в европейских библиотеках и музеях, их содержание на непонятном языке длительное время оставалось безвестным. Постепенно трофеи древнего Ислама переместились еще дальше – в Россию и Соединенные Штаты.
Долг европейского Возрождения перед исламской наукой никогда не был полностью забыт, однако системный анализ почти не проводился. Сезгин является одним из немногих энтузиастов в этой области. Он провел более трех десятилетий в путешествиях по всему миру, во время которых ученый искал «потерянные» рукописи, копировал и интерпретировал их.
Некоторые из таких рукописей ему удалось обнаружить в странах, находившихся в свое время под исламским правлением, в том числе, в Индии. Там Сезгин раздобыл около 50 тысяч трудов древних ученых.
В результате его одиссеи увидела свет академическая работа из 12 томов, озаглавленная «Geschichte des arabischen Schrifttums» («История арабской литературы»). Затем, спустя 30 лет, он решил заняться воссозданием тех инструментов, о которых прочитал. «К сожалению, лишь немногим удалось пережить столетия», – замечает Сезгин.
Первым его творением стала модель храпового колеса, приводимого в движение лошадьми и поднимавшего воду из колодца. Она была построена в мастерской Университета Франкфурта, где Сезгин получил профессорскую кафедру в 1966 году. Колесо было описано в книге, датированной приблизительно 1200 годом нашей эры, автором которой был Ибн ар-Разз аль-Джазар.
Энтузиазм Сезгина возрастал, и он стал искать ремесленников, которые могли бы помочь ему в воссоздании более сложных приспособлений. Так, он задумал воссоздать глобус звездного неба, изображения которого были сделаны в 1044 году в Бремене, а сопровождающий текст написан в Каире.
Некоторые предметы коллекции Сезгина чрезвычайно просты. К таким относятся, например, различные хирургические скальпели и инструменты для прижигания. Однако другие, включая астрономические инструменты, отличаются большой сложностью. Так, например, в музее представлены замысловатые водяные часы, сделанные по описанию аль-Джазара, датированному примерно 1200 годом.
С наибольшим энтузиазмом Сезгин рассказывает о древних арабских географах и мореплавателях. Однако предмет его гордости не ограничивается этим. Он может столь же увлеченно говорить о найденных рукописях с описанием астрономических инструментов, использовавшихся в исламских обсерваториях X столетия – за шесть веков до того, как подобные инструменты появились в Европе.
При этом ученый с некоторым юмором заверяет посетителей, вздрагивающих от ужаса при виде хирургических инструментов, что «в древнем арабском мире была известна основанная на морфии общая анестезия».
Сезгин с энтузиазмом описывает и свою коллекцию изощренных видов исламского оружия и не менее изощренные приспособления для очистки розовой воды. В музее также можно увидеть непревзойденную коллекцию оригинальных исламских музыкальных инструментов, собранную коллегой Сезгина Экхардом Неубауером.
«Было не очень трудно заниматься реконструкцией, не имея картинок. Однако при этом всегда требовалось читать много текста для того, чтобы убедиться: мы все поняли правильно», – говорит он.
Описание водяных часов сопровождалось подробными рисунками. Однако с другими предметами было не так просто. Например, сложный компас, который в свое время использовали в плаваниях по Индийскому океану португальские моряки, был воссоздан по описанию историка, жившего в XVII веке.
Сезгин работал, не взирая ни на какие трудности и не жалея ни времени, ни денег. В своих моделях он всегда применял именно те материалы, которые были использованы древними мусульманами, – твердую древесину, латунь, а иногда – золото.
Выйдя на пенсию, Сезгин создал фонд, чтобы собрать деньги на нужды музея. Он вложил туда и все свои собственные сбережения, утверждая: «У меня не так много личных потребностей». Всего же на создание коллекции было израсходовано свыше 2.7 миллионов долларов США, не считая транспортных расходов.
Сколько стоила бы его коллекция на рынке? «Возможно, 50 миллионов», – говорит Сезгин с легким смешком, понимая, что не продаст ее ни за какую цену.
Несмотря на свою обширность и многообразие, коллекция остается малоизвестной даже в кругах ученых. Сезгин длительное время был исследователем-одиночкой.
Лишь в этом году – в первый раз – он решился устроить первую небольшую выставку. Некоторые из его инструментов были представлены в музее Дворца Топкапи в Стамбуле, а также в Еврейском музее во Франкфурте. Существует и немецкий виртуальный музей, который можно посетить в Интернете.
Ученые, ни разу не видевшие этих экспонатов, заинтригованы. «Благодаря материальным предметам людям можно объяснить то, о чем они не могут прочитать из-за незнания языка», – говорит Джон Хейлброн, историк науки из колледжа Ворчестер (Оксфорд, Великобритания).
Даже тем, кто понимает арабские тексты, утверждает Дамеров, «трудно представить, насколько просты были инструменты в использовании и насколько точно можно было осуществлять с их помощью измерения». По его словам, чтобы осознать это, полезно подержать модели в руках.
Алисон Абботт